* * *
Возвращаясь с работы, у края дороги застыть
и внезапно забыть о себе, да и все позабыть,
что мелькает вокруг и на сотни осколков дробится,
и сквозь снежную дымку увидеть на той стороне
дом, в котором когда-то жила ты, и в мутном окне
различить безвозвратно ушедших счастливые лица,

и невольно поверить, что не зарастала тропа,
а точнее, поверить, что в семя вернулась трава
и что все обратимо, а значит, понятие "поздно"
чрезвычайно абстрактно... Но только все это обман,
ведь известно тебе, что сквозь космоса сверхокеан
нам сияют на деле давно отсиявшие звезды.

И сейчас, у дороги, перчатку в руках теребя,
игнорируя все, что возможно, и даже себя,
смотришь в память свою, как в окно пожелтевшего снимка,
и сквозь зыбкую рябь своей жизни, сквозь крошево лет
видишь тех, кого нет на земле, и давно уже нет.
Ну а кажется - вас разделяет легчайшая дымка...

* * *
Хоть сомкнуло глаза, затянуло густой пеленой,
сон к тебе не идет: ты в душе своей глухонемой
тщетно шаришься в поисках четкости, ясности, смысла.
Смотришь в муть своей памяти, смотришь в нее без конца,
но не видишь там ни своего, ни чужого лица,
только бродят, шатаясь, безликие темные числа.
И несет свои волны река под названием ночь,
да и жизнь сквозь тебя незаметно уносится прочь.
Обернешься назад - и года превратятся в минуты.
Вот поэтому, если возможно, назад не смотри,
а смотри, чуть глаза приоткрыв, как дрожат фонари.
Только свет этот жжет прямо в сердце тебя почему-то.

* * *
Ну а что в перспективе? Плывет за окном электрички
серый мир, ограниченный рамой, а прочего - нет.
До сих пор ты жила как придется, по старой привычке,
и в надежде исправить хоть что-то - купила билет:
ну а вдруг? Все равно не терять... В полутемной прихожей
улыбалась неловко, неловко снимала пальто,
понимая, что он в твоей жизни - случайный прохожий,
и что это взаимно. Все слишком не так и не то.
Ну а "то" - это что же? Да пес разберет. Непонятно.
Жизнь сквозь пальцы течет... Так скорее, скорее за ней -
удержать!.. Но в погоне, как солнца подвижные пятна,
ускользает из рук всякий смысл. И внутри все темней.
...Ты сидишь у окна, ну а мимо него проплывают
неуклюжие серые зданья. Все краски слились
в беспросветную гамму. Иллюзии медленно тают,
словно снег по весне, словно дым в небесах, словно жизнь.

* * *
Этаж - самый верхний. Огнями осыпанный город,
как море прибрежные скалы, твой дом омывает.
Доносится с улиц окрестных раскатистый говор,
и ветер, пропитанный солью, в твой сон проникает
и будит виденья. Ты знаешь, когда бы не ветер,
навряд ли бы наши ковчеги друг к другу прибило,
навряд ли за хрупкий твой сон я была бы в ответе,
а впрочем, гадать не резон, что бы все-таки было,
когда бы не ветер, не град, и не то, и не это...
Минувшее тает за плотной завесой тумана.
Ты здесь. Ты - реален. Душа наполняется светом,
и счастье во мне нарастает, как шум океана.

* * *
То ли туман за окном, то ли снова снег.
Слышу, как волны покачивают ковчег -
твой далеко впереди, ну а мой отстал.
Вёрст между ними, должно быть, побольше ста.
Как ты там? Жив ли? Прошу тебя, дай мне знать.
Слишком волнуется моря стальная гладь.
Как прояснятся воды небесной реки -
голубя (помнишь, его я кормила с руки?)
выпусти в небо, в бездонную ясную синь.
Смуту из сердца гони и сомненья отринь -
верь, что я скоро услышу сквозь толщу стекла
лёгкий и радостный шелест его крыла.

* * *
Ах, была бы я капельку легче, стройней и красивей,
оседлала б метлу - и рванула за дальние дали,
и в ушах бы свистело, а в небе пронзительно-синем
растворялись бы страхи, сомненья, тревоги, печали.

Я рванула к тебе бы, мой милый, вот только заботы
и дела бесконечные туго мне руки скрутили.
Правда, есть выходные... Но, знаешь, не хочется что-то
после бурной недели опять задыхаться от пыли.

Да и люди подумают чушь... В общем, сильно рискую:
эти цепкие взгляды - лекарство от жара и пыла.
Ну а так бы, родной мой, конечно, - прыжок на метлу, и -
без сомнений рванула... Когда б хоть немного любила.

* * *
Волны. Неумолимые волны.
Так же, как тысячелетья назад, вы несетесь сквозь душу,
все, что ей дорого было, без жалости руша.
Я не виню вас - ведь вы не по собственной воле.

Годы. Неуловимые годы.
Вы в никуда увлекаете жизни, друг с другом мешая,
то порождая в безмолвных глубинах, то вновь разрушая…
Так, что кровавою мутью становятся воды.

Больно. Боже, отрадно и больно:
я околдована мудрой реки усыпляющей речью:
Все, что водой рождено, ей же станет. Но вечно
ТО, что в себе растворяет и время, и волны…

* * *
И куда бы мне деть, и куда бы приткнуть свою душу? -
мне мешает она, как пробитая лапа собаке.
Воспалилась и ноет, и звуки ей кажутся глуше,
и картины мутнее, и всё неразборчивей знаки.
Пелена на глазах. Ограничено жизни пространство.
Пелена за окном вот уж несколько суток не тает.
Постоянство застоя. Запутанных дней постоянство.
...Что ж, мой внутренний мир с миром внешним опять совпадает.

* * *
Мы сидели с тобой в кафе, говоря о том,
что стремительно рушится мир, что наш утлый дом
скоро смоет сплошным потоком, а с ним и нас.
За окном фонари зажигались, а вечер гас,
и бежали секунды мурашками по спине,
и гремела посуда, и двигались тени в окне,
остальное от взора скрывал неподвижный снег,
потому и не важен город, как, впрочем, и век.
И летела Земля - непонятно зачем и куда,
может быть, готовая сбросить с себя навсегда
надоевших ей нас... И струилась негромкая речь.
То есть жизнь вопреки себе продолжала течь.

* * *
Снова ты выходишь в эту жизнь,
из тепла - в промозглость, слякоть, холод,
в этот уязвимый шумный город,
где дома растут и вширь и ввысь,
жизнь на множество частей дробя.
Уязвимо всё, но внешне прочно.
Фонари насквозь пронзают ночь, но
темень, что наполнила тебя,
разогнать не в силах. Ты идёшь,
вся насквозь пропитанная дрожью,
смесью правды с самой наглой ложью
(или же с невинной - не поймёшь),
думая о том, что мир - поток,
где нас всех объединяют волны.
В каждом микромире - микровойны.
Множество истоков - и итог.