Несколько слов могут убить, но если веришь в любовь, стоит ещё жить.

Здравствуй, город. Привет тебе, вечерний субботний город, мокрый от дождя и слегка пожелтевший кое-где от осенней листвы. «Пирожки от Серёги» - почти оптимистичная вывеска, разбавленная «утекаааай, в подворотне тебя ждёт маньяк» от Лагутенко. Я чуть склоняю голову, опускаю взгляд и спускаюсь в подземный переход. Нет, я не представляю, что спускаюсь по ступенькам в ад, я не представляю, что иду по обратному пути эволюции, я просто иду. Я просто иду, как шла бы любая другая после шестого дня учёбы в 9 вечера.
Кажется, у меня последнее время проблемы со временем – его не хватает. Его не хватает никому, кроме меня. Мои друзья, как будто обделённые, а я, как будто осиротевшая.
А трещинки на стенах напоминают аксоны…
А в подворотне меня никто не ждёт. Ждал бы хоть маньяк, было бы не так грустно.
Хочется приехать домой, выключить свет, влезть на кровать… и нет, не спать. Просто сидеть в темноте. Жаль, что в темноте нельзя читать книжки.
Вместо этого включаю компьютер и выключаю свет. Спать в мои планы сегодня не входит. Во всяком случае, рано. У меня всего-навсего один выходной, одна выходная ночь. Уж лучше я днём посплю. Всё равно днём всё серое, и свет приходится зажигать рано, чтобы хоть немного разогнать эту серость. А от этого электрического света уже болят глаза. Может быть, даже умирают несчастные нейроны, которые не способны делиться. Нет, они не жадные, просто если они будут делиться, вместо того, чтобы выполнять свои функции, мы умрём. Вот поэтому умирают нейроны. Смерть во благо, так сказать. Или смерть ради жизни. Или смерть ради медленной смерти… Философия и анатомия, на самом деле, тесно связаны. Правда, я не понимаю, как можно спать на анатомии и понимаю, как можно спать на философии. Наверное, надо спросить у тех, кто спит и на анатомии и на философии. Может быть, они даже расскажут мне свои сны, а я придумаю им расшифровку по Фройду.
Многие удивляются тому, что я решила работать с психами. Да, с психами, потому что клиническая психология не особо предусматривает социальные сферы консультирования.
К двадцати годам своей жизни я поняла, что люблю психов больше, чем здоровых людей. Потому что психов всегда можно простить – их всегда можно оправдать болезнью.