Я писала стихи… юношеские, ало-красные, острые, как осколки битых бутылок из-под водки, которыми так модно резать вены. Я всегда писала стихи только для себя и очень редко для других. Мне не хотелось открывать людям какой-то мир… свой мир, этот мир, а точнее, своё зеркало, отражающее этот мир.
Во-первых, потому что если к кривому зеркалу поднести гладко-ровное, кривое всё равно не выпрямится. Во-вторых, потому что я страшная эгоистка, и мои стихи являются лишь чем-то болезненно необходимым, дающим мне глоток воздуха, позволяющим не захлебнуться в серости безумных однообразных дней. Строки, принесённые на крылах вычурной похотью музы, злого гения… редко когда они появлялись вместе с умиротворённым спокойствием тихим вдохновением… редко когда они посвящались каким-то людям.
Я помню лишь одно стихотворение, написанное для человека, точнее по его просьбе, и это стихотворение опять разыгрывает перед моими глазами (думаю, и перед его глазами тоже) маленькую модельку мира. Только модели моего мира никогда не бывают идеальными, как математические или экономические, которые вечно дают ответы лишь на вопросы тенденций или направлений. В моих моделях не всегда можно найти тенденции, зато в них можно увидеть очень яркие фотографии отражённого в моём зеркале мира. Я думаю, мои картинки могут видеть не все, но я уверена, что любой человек при наличии желания и отсутствии физиологических проблем, связанных с работой головного мозга, смог бы, прищурившись уловить цвета, полутона и линии, и в конечном счёте составил бы у себя в голове некое изображение… Пусть не похожее на моё, но центральные объекты в этом изображении и чудные переплетённые линии принадлежат кисти моего воображения.
И может быть, это некая несправедливость или даже авторитаризм – указывать людям на свои линии и требовать от их воображения строить сюжеты и рисунки вокруг этих линий… но ведь порой так удивительно наблюдать, как неуклюжие шероховатые ветки вдруг становятся какой-то единой структурированной композицией, безумно красивой и заставляющей затаить дыхание от одного только взгляда, вскользь брошенного на неё… Или когда неосязаемо лёгкие кружева вдруг рождаются из воздуха и заполняют, заполняют мою картину совершенно новыми элементами, абсолютно гармонирующими с основными линиями и вовсе не мешающими, а скорее наполняющими эти линии не новым, но по-новому увиденным смыслом…
В такие минуты я чувствую себя счастливой и спокойной… пусть счастье мне это являет дар свыше, либо проклятие из самых недр, я устала проклинать и благодарить кого-то за полученный доступ к инструментарию. Мне в руки дан микроскоп, и я любуюсь на инфузорий туфелек и на целый неизвестный доселе и невидимый глазу человека мир. Я даже могу другим показывать этот мир, хотя это гораздо сложнее, чем самой втихомолку изучать его обитателей. Но я не забиваю своим микроскопом гвозди. Быть может… быть может, этим я и имею наглость отличаться…