Купила себе сборник стихотворений Маяковского. Хочу поделиться впечатлениями с людьми от прочитанного.
Я не застала тех времён, когда Маяковского боготворили в качестве поэта-революционера... и слава богу, что не застала.
Я прочла первые произведения этого поэта и они оставили неизгладимое впечатление. Впечатление того, что человек этот был гением, что стихи его есть безумный крик души, попытка открыть глаза людям, толпе о том, что творится и происходит в мире. Он видел этот мир, видел окружающий его мир по своему больно, он стоял перед ним обнажённый и принимал на сердце... нет-нет, не скальпель, но грязный нож. Он кричал, стоя среди людей, кричал и они проходили мимо, не видя, не слыша, отворачиваясь. Мне бесконечно жаль его... И я восторгаюсь его талантом.
В этой теме я выложу стихотворения Маяковского... такого, какого увидела я меж строк книжки, и, может быть, кто-то из вас меня поймёт и сможет увидеть то же.
ПОСЛУШАЙТЕ!
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
ВАМ!
Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?
Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как,-
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..
Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!
ТЫ
Пришла -
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть -
как девочка мячиком.
И каждая -
чудо будто видится -
где дама вкопалась,
а где девица.
"Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!"
А я ликую.
Нет его -
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.
Кое-что по поводу дирижёра.
В ресторане было от электричества рыжо,
Кресла облиты в дамскую мякоть.
Когда обиженный выбежал дирижёр,
приказал музыкантам плакать.
И сразу тому, который в бороду
толстую сёмгу вкусно нёс,
труба - изловчившись - в сытую морду
ударила горстью медных слёз.
Ещё не успел он, между икотами,
выпихнуть крик в золотую челюсть,
его избитые тромбонами и фаготами
смяли и скакали через.
Когда последний не дополз до двери,
умер щекою в соусе,
приказав музыкантам выть по-зверьи -
дирижёр обезумел вовсе!
В самые зубы туше опоенной
втиснул трубу, как медный калач,
дул и слушал - раздутым удвоенный,
мечется в брюхе плач.
Когда наутро, от злобы не евший,
хозяин принёс расчёт,
дирижёр на люстре уже посиневший
висел и синел ещё.
