Является одним из самых самобытных современных поэтов. К сожалению, малоизвестна и малочитаема.

Для Марины Георгадзе характерен взгляд "вглубь" - до самого дна - и глубже - насквозь. И, как ни странно, при этом - удивительная широта. Способность сжать мир до размеров капли (слезы?)
Богатство образов - и одновременно прозрачность.
Глубокий трагизм мировосприятия особенно характерен для поздней лирики поэта. И этот трагизм - не случаен.

Печаталась редко, сторонилась литературной тусовки с ее продажностью. При жизни ее вышло две книги - "Маршрут" (Word, Нью Йорк, 1998 г.) и "Черным по белому" (М.: Итака, 2002). Большая часть произведений до сих пор хранится в ее архиве.

Она умерла 23 августа 2006 года, когда ей было всего сорок лет. Похоронена в Москве.

* * *
Мы научились боль перемогать
и научились обходить молчанье
по краю, как болото с рыжим мхом,
где в самом центре озеро зияет.
И научились иногда прощать,
не оборачиваться на прощанье,
и хоронить любимое живьем,
тихонько по-французски напевая.

Мы научились. Только море - нет
- и наши лодки волнами смущает,
и не дает расправить паруса.

А небо полюбило серый цвет,
непролитые слезы возвращает
и стонет лес на наши голоса.

* * *
Я пришла в сумасшедший дом
чтобы было с кем говорить.
Мне сказали: смотри на огонь,
он поможет тебе ожить.
Он поднимет твои волоса,
он разбудит память и страсть.
А как научишься воскресать
- ты должна на море попасть

- где остался от всех речей,
диалектов, судеб, племен
только профиль волны ничей,
только гладкий песчаный склон.
Где так просто оставить след
и так просто его стереть.

- Ты должна на море смотреть
- оно поможет тебе умереть.

(VERMONT)
В каждом озере - по Луне.
Вдоль дорог стрекочет трава.
Выделяется на холме
камня белого голова.
- Ты на солнце, сын, не гляди,
а особенно на закат.
Когда черные как вожди
в красном небе сосны стоят;
- не смотри на Луну потом
между синих ночных берез.
На лице ее на сыром
не ищи котлованы слез;
- пробегай по скользкой траве,
прикасаясь ладонью слегка
к ветке, камню стволу, голове,
ко всему, что встретит рука;
- поднимая ступни высоко.
Замечая углами глаз
блеск в кустах, крыло над рекой,
- отворачивайся тотчас.

* * *
J't'aime plus que de l'amour.. (S. Adamo)

Тебя, а не его
(будь этот "он" хоть кот,
хоть человек, хоть океан, хоть кофе).
И не себя в любви - она идет
мне не сильнее, чем кресты - Голгофе,
липучка - мыши,
ураган - зонту..

Тебя, тебя, не пустоту под боком
которую спросонья по утрам
тянусь обнять.
Не счастье, не мечту
не боль, не страх
не этот жалкий хлам -
стишки и музыку - схватить бы их всем скопом
и рассовать по мусорных мешкам.

Тебя - не жизнь, не смерть.
Они вдвоем
не покрывают щиколоток даже.
Тебя, а не любовь.
Ее зовем
как желтенький наемный экипаж,
чтобы довез наверх до алтаря
или спустил до вирусов.
Не это.

Не чудище. Не жертву. Не царя.
Не истину, не время, не котлеты.

Не благо. Не просроченных детей
которые в тюрьме воображенья
состарились и умерли давно.

А просто так - тебя.
Тебя живьем.
Когда ты, жмурясь под дождем весенним,
зеваешь в междуоблачный проем
и думаешь о булочке с вареньем.

* * *
Мы замолчали и сложили руки
И головы склонили, как мадонны,
С какой-то болью вслушиваясь в звуки,
Что нарастали в теле окрыленном.

И вот - огни во тьму вдавились с силой,
Размазались до линий...
И завыли
Моторы детским голосом восторга,
Пытаясь ноги заменить на крылья.

И на часах обратно побежали
Все стрелки мира.
Несколько минут
Земля еще в окошке дребезжала
И - со щеки сорвалась, как слеза.

И в длинных креслах мы полулежали,
Прикрыв помолодевшие глаза.

(К  МАМИНОМУ  ПОРТРЕТУ)
Посмотреть - только кости да кожа,
да угрюмые кисти волос.
На тебя я тем больше похожа
чем во мне больше струн порвалось.

Чем темнее поля под глазами
- тем светлей этих глаз глубина.
Мама, как получается с нами
что и жизнь лишь над смертью видна?

Ты хотела в лесах притаиться,
ты хотела пореже дышать
- но стволами не откупиться,
но не море стволами сдержать.

Ты могла быть всех женщин моложе,
всех мужчин ты могла быть смешней.
Но душа словно кости под кожей
проступала сильней и сильней.

Слишком сильные мы в этом мире.
Слишком нежные струны на нем.
Непохожими в мир приходили
одинаковыми умрем.

* * *
Я хожу, отбрасываю тень.
Мертвые отбрасывают свет.
Как стакан об пол разбился день.
Белых башен в небе больше нет.

Вместо них два синие луча
Тянут ночью соки из души.
Я брожу, пытаюсь закричать.
Раздается только мокрый шип.

Яблока не надо было есть.

Души слишком медленно растут.

Сорок лет – и вырастает честь.

Тыща сорок – может быть, взойдут
мудрость, всепрощение, любовь…
И пойдут шататься по ночи.

Молнии без глаз
и гром без слов.
И без башен – синие лучи.

* * *
Пустые скамейки. Ночные нарциссы.
Тут мы по дороге в газету курили.
Здесь ели по вторникам белую пиццу
И птицам безмозглым «кис-кис» говорили.

Отрезаны ноги – приставят протезы.
Разрушены башни – засветят прожектор.
Чего ни лишишься – на это же место
Немедленно новое что-то прилепят

- ведь двигаться надо. И времени мало.
И только, окошки считая, бездомный
Бормочет ночами: «Скорей бы попала
Какая комета – а может быть, бомба

- туда, где любили друг друга, боялись,
где красные, белые бились сирены;
где башни за нашей спиной осыпались,
как будто пытались упасть на колена».

* * *
Покажи мне место
В сером клетчатом кресле
Где мама была
Где она сидела.
Я возьму маникюрные ножницы,
Вырежу дырку в мире.
Да, я вырежу дырку
В форме мамина тела
Чтобы на это место
Никого больше не посадили.

Покажи мне, где был мой кот,
Мой предатель тощий.
Где он спал клубком посреди кровати.
И я вырежу дырку,
Чтобы спать было невозможно.
Чтобы никто не смог там ни есть, ни пить, ни дышать.

Дырка в форме дерева.
Дырка – контур мужчины.
Дырка – профиль дряхлой, маленькой тети Мики,
Той, что шла всю жизнь за конфетами в магазин.
И на месте конфет с магазинами – тоже дырки.

Так я вырежу всех покойных.
И напоследок
Там, где две полосы как от пластыря на загорелой сини
- вырежу место, где башни летели в небе.
Эти башни были высокими и прямыми
- такими, какими и мы мечтали, но не сумели.
И потому разрушили, чтоб неповадно.
Я сделаю так, чтоб там больше не пролетели
Ни птицы, ни корабли, ни даже взгляды.

И закончу резать,
Развешу свои лохмотья:
Ни единой целой дороги.
Ни одной страницы бумаги.
Я закончу резать – тогда и придете
Советовать
Как мне думать о будущем
И заботиться о собственном благе.

Отредактировано ЕкатеринаКуриченкова (2007-10-03 14:17:42)