Да, есть и у нас эти церкви:
Алтарь полон милостынями, а паперть в крови утопает.
Немного не женское сердце
У голубоглазого, русого края…
Та тень между небом и крышей
В изношенном палевом фраке, из трубки пустившая дым облаками,
Молчит с каждым вечером – тише,
И только с улыбкой разводит руками.
Как будто тот призрак ждёт клятвы…
Отчаявшись, только не сдавшись, с тех пор, как меж колоколами
Не носится звон о спасеньи царя, и
Кто мог, и не мог, - все предали;
Он ждёт – и читает по лицам:
Не мёртв Гриневицкий…
Не мёртв. И всё больше меняют
Червонцы на мелочь, ссыпая горой на алтарь – всё же жертва…
Тогда, с лёгким сердцем - и с лёгким карманом, –
Идут резать вены, поить кровью пьяных,
На паперти, - искренне! - ждущих лишь смерти, -
Да, есть и у нас эти церкви!
Не знаю, вернётся ль свобода
Служенья святому, чтоб так – умереть (а не убеждениям – чтоб делать выбор),
Да так, чтобы перед уходом
Простили меня – хоть один! – но тем, знаю, сполна будет смыто
Моё «не-достоинство» двух наших мистик:
Палат и решёток психических клиник
И вздоха последнего – в мартовских идах,
Румяненных кровью великих убитых…
И видеть хочу – в небесах – умирая
Немного не женские слёзы
В глазах голубых молчаливого края.
18. 07. 2007
