Вечерние гимны.
И я снова задавлен толпой. Её пронзая,
Мой нервно-истерзанный взгляд струится, по лицам сползает,
Капля за каплей,
В стекле покалеченных глаз,
Изведённых,
Ложнолипкою пылью пронизанных,
Отражаясь.
Смешно.  До грусти.  До слёз,
Ровным счётом ничего не значащих.
Брезгливо презирают нынче плачущих,
Им вовсе появляться здесь грешно.
И как они глотают соки повседневных безразличий,
Так я готовлю бутерброд, слегка намазанный
Участьем к вам, о непонятные мне товарищи,
Так на меня похожие,
Так от меня отличные.
И вы, господин, с нахлобученной
На глаза расплывшие ваши
Абсолютно уродливой шапкой,
Зря выискиваете во мне жижу
Недозрелых мальчишеских радостей.
Быть таким же как все не научен я.
И от мелочных девственных сладостей
Отвернулся.  На деле.
Словами я не обестыжил.
Увы и к счастью я сворачиваю
В другие параллели.
Чужды мне грязные шинели,
Тугие от назойливо-восторженных
Припадков и слюней патриотизма,
Дождями на асфальт стекающих,
Взывая к дисциплине отмороженных,
Дешёво пляшущих в руках неоцинизма.
И большинство из вас, вы смотрите
Надрывно-суетно, озлобленно-ревниво.
И всё никак вы эту пыль не соберёте,
И всё никак вы эти крошки не проглотите.
Смешно.   И всё-таки тоскливо.