В изумительном районе Москвы, на Октябрьской, среди великого множества красивых новых домов и уютных двориков, есть маленький оазис счастья. Дорога к нему скрывается за железной дверью-клеткой. Надо всего лишь одолеть эти небольшие препятствия, и вот они  там, по ту сторону мира. Райским прибежищем для них стала крыша одной из московских многоэтажек. Эта крыша стала святыней ещё давно, когда здесь прочно скрепились два пылающих сердца во имя самого прекрасного и светлого – Любви. Отныне крыша служит  своеобразном домом-музеем Любви и Свободы, именно здесь душа проходит через благозвучное очищение, именно здесь сердце отбивает самый нужный и правильный ритм.
    Эти  Трое на время оставили мир, приподнявшись над ним, подобно уходящему в неизведанную даль самолёту, стремящемуся выше и выше, разрывающему облака в клочья маленьких ватных комочков. Они, всё те же Трое молодых юношей, глядели в грандиозно расстилавшееся над ними небо, ловили солнечные лучи и зажигали ими французские сигареты; в астральном дыму сигарет как на ладони перед ними сияла Москва с её величественными многоэтажками и необычайной красоты зданиями, крохотными машинами и людьми, оживляющими грациозные столичные улицы, город, который приютил их и взрастил. Они пили серебряные капли дождя, запузыренные в шампанское, а вокруг расцветала и улыбалась весна. С небесной тишиной гармонично-божественно сочеталась дивная музыка, окрылённая душераздирающими звуковыми витражами, уносящими сознание через глубину своего Я прочь, в параллельное времятечение.  Юноши протягивали руки этому миру, этой весне, этому удивительному и такому необъятному городу. Балансируя на краю крыши, они танцевали на границе обоих миров, распевая чудесную песню о Москве. А после сокровенные воспоминания, алмазные грёзы, лучезарная реальность в сосудах самого тихого и отрывистого, но самого отчётливого и проникновенного разговора. Эти три молодых человека пришли в этот мир, чтобы озарить его собой и оставить после себя самую чистую частицу своей души, вклеив в каталог жизней самые яркие годы.
   Здесь  S  провёл с ней самые счастливые дни; здесь же N посылает с крыши ей лёгкий привет, а в его голове электрическим током пролетает мысль, которая вводит его в задумчивый транс. Он закрывает глаза, изредка посматривая на небо, и слышит только причудливую музыку своего сердца, которую дополняет иная музыка, шепчущая ему: кто я без тебя.… Рядом его лучшие друзья. Они всё чувствуют и понимают. Они слышат ту же музыку.

     Прощание с крышей, словно символ единоначатия и возвращения, ожидающего своего часа.   Эта крыша подарила им любовь, дала силы, навеки скрепила их дружбу. Они спустились обратно, на землю, с распахнутой очищенной душой, втянувшей в себя бархатный запах невесомой сансары.
   
    На одной из центральных улиц города S остановил N, взял его руки, посмотрел ему прямо в глаза, проникая в самую глубь души, и сказал:   

   - Старина, ты мучаешься, не терзай себя, успокойся. Ты будешь прав, если сделаешь это. Никто не осудит тебя. Ничего преступного и противозаконного ты не делаешь.  Ты говоришь, что собираешься плыть по течению, а сам сидишь на берегу. Так встань и поплыви. Если ты не сделаешь это сейчас, ты не сделаешь это никогда.

А N ещё три секунды смотрел на Её фотографию и задумчиво произнёс, что сегодня великий день.

     Поздним вечером, около полуночи, он сел на подоконник, бросая кроткие взгляды на пестрящую золотыми огнями ночную Москву, включил музыку этого дня и сделал это. Завуалированным sms-сообщением он покинул свой берег и поплыл. Поплыл, запечатлев Её образ, разгребая наплывающие волны, неустанно поющие: кто я без тебя…

2 апреля, 2007