Город умер. Город рухнул за несколько минут и превратился в груду бетонных осколков, битых стёкол, железа и, конечно же, человеческих тел. Эти минуты длились маленькую вечность…
Девушка смотрела широко распахнутыми глазами, на складывающиеся пополам здания и держала в руках эту маленькую вечность, медленно сжимая, ломая, комкая и лишая воздуха. Эту вечность душить подушкой она не собиралась, отравлять ядом тоже, как впрочем, и заражать какой-нибудь неведомой человечеству неизлечимой болезнью. Эту вечность она хотела разрушить, как маленький ребёнок в песочнице, который рушит чужие куличики. Не для чего. Просто так. Своих формочек и совочка у ребёнка всё равно нет, поэтому перспектива новых куличиков даже не вырисовывалась.
Это необычный жестокий садизм – стоять в центре города, наблюдать за тем, как он погибает и не чувствовать ничего. Почти ничего. Только Свободу. Свободу выпустить наконец наружу то, что давно разрывало на части тело и кромсало душу на мелкие кусочки. Отпустить. Отпустить всё это, и стать наконец свободной. Ни жалости, ни сожаления, ни отчаяния, ни радости, ни удовлетворения… Пустота. Так и должно было быть. Всё, что происходит, должно было случиться, как и ежедневный восход солнца, как замерзающая вода при нуле градусов, как впадающие в зимнюю спячку медведи, как рождающийся младенец и умирающий старик.
Тишина… Тишина только внутри в голове, повсюду – крики, боль, страх, отчаянье и грохот… ужасный грохот.
Они, конечно же, пришли. Они дождались, пока город будет разрушен полностью и тысячи людей погибнут. Дождались, пока ещё тысячи раненных будут погребены под обломками, обречённые на медленную смерть. Дождались, пока спасшиеся в ужасе будут носиться по обломкам, не осознавая ничего, даже того, что ещё живы.
Они пришли не в пресловутых белых одеждах, не в чёрных плащах, даже не в костюмах. Они были одеты обычно… трое мужчин в джинсах и футболках и женщина в летнем костюме. На лице у них не было ни ужаса, ни страха… ничего.
Девушка не убегала. Девушка стояла,  тяжело дышала, но смотрела прямо на своих палачей, не отводя взгляда.
- Зачем вы это сделали? – Мужчина.
В ответ лишь тишина.
- Ты же убила совсем невиновных… среди них были дети! – Встревает женщина. – Сотни ни в чём невиновных детей! И тысячи людей, виновных лишь в том…
-… что вы позволили мне это сделать. – Еле слышно девушка закончила фразу.
- По правилам через сутки вам будет вынесен приговор. Я думаю, вы понимаете, что он будет смертным. – Твёрдый мужской голос снова разрезает тишину в голове девушки.
Её берут за руки, на её глаза наворачиваются слёзы.
- А у меня будет хотя бы последнее желание? Будет? – Голос девушки дрожит, но она не плачет.
- Да. Но грехи вам не отпустят.